Перспективы имперского проекта для России: действительно ли грядет Пятая Империя?

Сегодня Россия вновь стоит на распутье, и направление ее дальнейшего развития обсуждается повсюду. Для нее готовят сотни «русских путей», особых и непохожих друг на друга, ученые анализируют возможности каждого, политики повсюду пытаются доказать свою правоту, а маститые эксперты заседают в клубах. Гражданская активность здесь становится нормой даже для самых аполитичных граждан нашей страны.

Среди возможных путей есть и имперский. Быть ли вновь России великой империей, быть ли вновь Москве «Третьим Римом» или этот этап в нашей истории пройден? Мы унаследовали страну, которая возникла на обломках псевдоимперии. Та, в свою очередь, была построена на обломках настоящей империи — Российской. Возможно ли сегодня вновь создать в России мощное имперское государство?

Чтобы оценить готовность к этому нашей страны, следует, видимо, проанализировать основные его черты и сравнить некий идеальный, умозрительный имперский образ с тем, что у нас есть в действительности, и с тем, что у нас может быть, исходя из сегодняшней ситуации.

Итак, что такое империя? Прежде всего, это сверхнациональное государство, объединенное идеей всеобщего блага. Эта идея всегда была императивом настоящей империи, причем вектор деяний империи был направлен, в первую очередь, на подданных и их нужды. Понятно, что нужды здесь рассматриваются как некое агрегированное понятие, а не как индивидуальные потребности каждого, как правило, выливающиеся в отстаивание демократических прав, что для империи неприемлемо (но об этом позже). В сегодняшней России, боюсь, на полном серьезе этой проблемой озабочены лишь приверженцы царизма, тотального коммунизма и прочие гуманисты с весьма сомнительными и опасными взглядами. Возможно, самый яркий пример из них — Н.С.Михалков, ратующий за совершение прыжка «назад в будущее» в попытках вернуть былое имперское величие через реставрацию царского строя.

Видимость претворения идеи всеобщего блага в жизнь создают гораздо больше людей. Это политики-популисты, рассчитывающие на доверчивых граждан, правящие круги, озабоченные легитимностью нахождения у власти, всевозможные партии с довольно размытыми планами и без четких программ, любая из которых может быть выражена в тезисе «Мы хотим, чтобы все было хорошо» — чем не стремление к всеобщему благу? Я бы не сказал, что к общему благу стремятся люди, проживающие за чертой бедности — их первичные потребности не удовлетворены, лестница пирамиды Маслоу перекрыта на нижних ступенях, и до уровня «всеобщее благо» не добраться. Таким образом, основная имперская идея не культивируется ни снизу, ни сверху, то есть об имперском сознании говорить пока рано, и для его формирования потребуется — даже при должных усилиях — не одно десятилетие.

Хорошо, идея всеобщего блага не присутствует в нашем обществе, но, может быть, ее субститутом способна стать какая-либо другая объединяющая идеология? Думаю, здесь уместно привести мнение профессора Г.И.Мирского, который утверждает, что сегодня единственная наша общенациональная идея – это идея антиамериканизма^[1]. Действительно, единственный четко сформулированный тезис в голове любого нашего соотечественника-обывателя — это оставшаяся со времен холодной войны ненависть к Джону-врагу. Сегодня, правда, Джона олицетворяет Джордж, что непринципиально. Но может ли столь деструктивный по своей сути институт стать цементом для построения имперской общности? Вряд ли.

Объединяющей силой могло бы стать православие, являвшееся основой знаменитой уваровской концепции «православие, самодержавие, народность». Однако, религия, прошедшая через катаклизмы советской эпохи, стала неким популистским инструментом в руках современных политиков, умело ею орудующих. С другой стороны, православие намного уступает по своим объединяющим качествам тому же исламу, приверженцы которого внутри страны действительно ощущают себя единым целым, к сожалению, вопреки общей целостности Российской Федерации.

Здесь мы подходим к очень важному вопросу — этническому составу России и межэтническим отношениям, своего рода лакмусовой бумажке, определяющей наличие предпосылок к построению имперской модели.

Имперское сознание предполагает взаимотерпимость, толерантность этносов, входящих в империю. Такая толерантность ярко иллюстрируется словами Путина о «многонациональности» и «многоконфессиональности» нашей страны, подчеркивающими осознание необходимости считаться с интересами всех этносов, входящих в состав государства.

Однако сегодня налицо отсутствие как терпимости государствообразующего этноса (русского) к остальным, так и наоборот. Ярким примером первого явления служит рост националистских, а точнее, шовинистских настроений в российском обществе, последними всплесками которого стали нашумевшие этнические конфликты в Ставрополье и Кондопоге. Обратное явление иллюстрирует ситуация с Чечней, право на самоопределение народа которой, зафиксированное в п. 2 ст. 1Устава ООН, вырождается в сепаратистское движение. Центр же пытается удержать мятежную республику, ссылаясь на другую статью того же Устава ООН (п.4 ст.2), запрещающую любые посягательства на «территориальную неприкосновенность или политическую независимость любого государства». В данном случае в роли этого «любого государства» выступает Российская Федерация. Таким образом, в стране нет той объединяющей силы, которая способна была бы прочно удержать все этносы в рамках огромной империи, и здесь мы возвращаемся к вопросу об общенациональной идее всеобщего блага. Объединяющая идея империи сегодня перебарывается центробежными стремлениями субъектов федерации, их нежеланием делиться с центром или подчиняться ему, что, в принципе, можно понять.

Другим важным элементом имперского сознания является ответственность империи за всех без исключения ее подданных.

Ответственна ли Россия за всех своих граждан? Думаю, что ответ на этот вопрос может вытекать из сравнительного анализа Российской Империи, Советского Союза и новой России. Как в настоящей империи, в царской России каждый крестьянин был убежден в справедливости «царя-батюшки», царствующего от имени Божьего, защитника и покровителя обиженных и обделенных. Трудности и невзгоды жизни крестьянин ассоциировал, в первую очередь, с другими, плохими людьми, мешающими царю праведному исполнять волю свою. Чем не живая модель противоборства добра и зла, в которой защищающее добро на твоей стороне?

Психология «вот приедет барин, барин нас рассудит»со временем сменилась на психологию уверенности в завтрашнем дне в рамках советского мировосприятия. Нерушимость государства, хоть и лишавшего всяческих свобод, твердо засела в головах людей, по сути, являясь той же уверенностью в покровительстве.

В новой же России люди не ощущают защиты свыше, так как еще не сформировался тот институт, который смог бы взять на себя роль «царя-батюшки» или «нерушимой стабильности». Взамен этого института люди получили на время свободу действий, которая на сегодняшний день ограничена и мнима, и полагаться приходится только на себя.

Наличие ответственности должно выражаться и в претворении в жизнь общенациональных проектов.^[2] Они направлены на создание в стране развитой инфраструктуры, надежной социальной системы, модернизацию экономики и достижение прочих результатов скоординированной и четко выстроенной государственной политики. Сегодняшние национальные «проектики» вряд ли могут претендовать на роль национальных проектов, ибо мелочны по своей сути и не выполняют возложенных на них функций, не говоря уж о том, что многие из них изначально провальны.^[3] Таким образом, сегодняшние российские попытки реализации национальных проектов не дают почувствовать людям заботу государства о себе, а лишь создают видимость деятельности.

Не могла не привлечь меня в сегодняшнем информационном поле, сформированном, видимо, совместными усилиями правящих кругов и подконтрольных им СМИ, одна деталь. Трудно не заметить, что сейчас, когда не совсем понятно, куда мы идем, в массах культивируется любовь к великому имперскому прошлому «Государства Российскаго» и временам справедливой советской стабильности. Все это достигается через многочисленные экранизации о великом прошлом великой империи, документальные фильмы о наших громких победах, о дореволюционных и советских деятелях, обладавших невиданной харизмой.

Это можно было бы списать на вполне логичное стремление к воспитанию в умах граждан патриотизма и общему образованию, если бы не расстановка акцентов в подобных работах на имперские амбиции нашего народа. Даже такой эпизод, как недавний скандал с бронзовым солдатом в Эстонии, иллюстрирует характер нашего покровительственного отношения к бывшей союзной республике, выразившегося в попытке вмешательства во внутренние дела уже суверенного государства, и демонстрирует претензии на имперские полномочия. Резонанс, который получила эта история в массах, а также незамедлительная реакция СМИ на всех уровнях (от федерального до городского) четко раскрывают выбранное направление пропаганды.

Возвращаясь к вопросу о формировании в умах граждан ассоциативного ряда «Российская Империя — Царь, Советский Союз — Генеральный Секретарь, Россия — соответствующий ряду полновластный правитель», я наталкиваюсь на мысль, что, возможно, нас психологически готовят к возвращению абсолютной монархии, в которой и наступит всеобщее благо. Хотя последнее недостижимо без некоторых издержек, в том числе и человеческих. Здесь можно вспомнить Иосифа Виссарионовича Сталина, совершенно очевидно, хотевшего всеобщего блага и не считавшегося с издержками для максимизации общей полезности. В этот же ряд можно поставить и Петра Великого, на четверть сократившего население России во имя модернизационных реформ^[4]. Это спорные фигуры в нашей истории, и не мне судить о соотношении в их политике степени достигнутого прогресса и издержек, понесенных в ходе модернизации.

Перейдем к анализу следующего признака империи, а именно: отсутствие всякого либерализма и подавление попыток движения к нему на самых ранних стадиях. Мне хотелось бы привести пример Китайских империй, не попавших в разряд полноценных, видимо, из-за этнической однородности. Трудно было бы представить себе такое количество людей, как число жителей Поднебесной, одновременно заявляющих о своих правах и либеральных ценностях — империя тут же рассыпалась бы на мелкие кусочки. Поэтому мощное государство, активно использующее аппарат принуждения и насилия в целях подавления любых проявлений демократии (и в то же время желающее всеобщего блага) будет являться неотъемлемым признаком империи. Повторюсь, что идея всеобщего блага здесь максимизирует полезность всего общества в целом, а не отдельных его индивидов — это характерная черта альтруистического сознания, идущая в противовес эгоистическим потребностям каждого. Если проводить аналогии с Россией, то налицо все факты, свидетельствующие о том, что мы движемся именно в этом направлении. Свертывание демократии, только показавшейся на горизонте российской действительности и тут же скрывшейся в неизвестном направлении, идет полным ходом, вызывая озабоченность Запада, все еще пытающегося посеять этот плод буржуазного общества во всем мире и закрывающего глаза на неплодородность почвы в виде отсутствия каких-либо либеральных традиций (думаю, что демократия в России звучит не менее абсурдно, чем демократия в том же Ираке).

Следующий признак империи — независимость в проведении внутренней политики. Стоит отметить, что Россия в числе немногих стран в мире (среди них Иран, Китай и Индия) сегодня претендует на суверенитет в условиях кризиса Вестфальской системы, когда вмешательство стран во внутренние дела друг друга стало неотъемлемой частью международных отношений. Природа этого суверенитета, а точнее, реакция на него стран «посева демократии» весьма интересна, так как это скорее некое закрытие глаз на наши внутренние дела в обмен на гарантии стабильности. Запад согласен мириться с провалами в нашей демократии и «фиктивными посевными работами» в обмен на некую «фиктивную активность» во внешней политике с нашей стороны.

Действительно, страна, претендующая на звание империи, должна следовать имперской политике не только во внутренних, но и во внешних делах. Хорошо иллюстрирует такое отношение Российской Империи к внешней политике, например, высказывание Александра Андреевича Безбородко (вполне в духе конца XVIII века): «Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела». К сожалению, сегодня мнение России не способно оказывать значительного влияния на мировую общественность и дела, происходящие в мире, за исключением, конечно, энергетических вопросов. Участие России в крупных международных организациях — это скорее традиция, перешедшая России от Советского Союза, дань некогда великой державе. Западные партнеры по решению глобальных проблем ведут себя по отношению к России, как регенты при малолетнем царском наследнике, еще не способном самостоятельно вести дела. Пушки на Ближнем Востоке «палят» и без согласия Российской Федерации, однако за нами остается право однозначного неодобрения. Вот что я называю «фиктивной активностью».

Исключение, сделанное мной в предыдущем абзаце в отношении энергетической сферы, предполагает рассуждения об экономическом империализме. Пока что единственным рычагом давления на соседние страны и инструментом отстаивания наших интересов на международной арене является наша нефть и ее высокие цены. Действительно, пока Европа вынуждена считаться с нашим мнением, но что будет через 50 лет или, скажем, при падении цен на нефть? Сумеем ли мы сохранить прежнее влияние и отстаивать наши национальные интересы? Если не провести немедленные реформы по модернизации экономики и внедрению инновационных технологий, то с имперской идеей можно вообще проститься навсегда (еще и на фоне депопуляции населения).

Несколько слов о модернизации экономики и внедрении инновационных технологий и техническом развитии в целом. Я соглашусь с тем утверждением, что империи являются локомотивами истории, обеспечивающими существование тех сил, которые совершают прорывы в науке и технике, являются прародителями новых культур и норм, определяющих существование общества, и определяют направление развития, по сути, всего человечества, разрабатывая новые философские течения, формирующие идеологию самого бытия. Действительно, «все наиболее важные прорывы в мировой истории были связаны с подъемом и расцветом различных империй. И напротив, упадок империй, как правило, влек за собой наступление смутных времен, экономическое прозябание целых государств и континентов, закат политических и правовых институтов, морально-нравственную деградацию народов».^[5]

Однако, для того, чтобы совершать такие прорывы, необходимы значительные интеллектуальные ресурсы, причем при их постоянном воспроизводстве. Если проследить метаморфозы, происходившие с нашими интеллектуальными ресурсами на протяжении последних 100 лет, то нетрудно заметить, что в разные времена действия или бездействие властей максимально способствовали их растрате и сокращению. Гонения на интеллигенцию в советскую эпоху прервали естественный механизм воспроизводства культурной среды, лишив нашу страну не только значительной части интеллектуалов, но и их потенциальных потомков. Последующая концентрация интеллектуальных ресурсов в области ВПК не способствовала ни всестороннему развитию экономики, ни развитию общественной жизни страны, хотя и обеспечило колоссальный прорыв в сфере военных технологий. Та же тенденция, бросающая вызов национальной безопасности, наблюдается в России и сегодня, вот только механизмы, приводящие к ней, несколько иные, и обусловлены уже бездействием властей. Речь идет об «утечке мозгов», которую, складывается впечатление, никто и не хочет останавливать, ибо не создаются условия для работы и развития возрождающейся интеллигенции, в первую очередь, молодых поколений. То, что сейчас необходимо нам больше всего — модернизация и переход к экономике знаний — невозможно без носителей этих знаний, поэтому нужно как можно скорее остановить губительный отток за границу самого важного ресурса — интеллектуального.

Рассуждать на тему имперского будущего России можно долго — пока она действительно не станет империей, или все шансы на это пропадут окончательно (что возможно только с исчезновением России как государства). Имперский менталитет населения стран-преемниц, возникающих на обломках империй, не исчезает бесследно, а сохраняется в его сознании и бытии. Глупо было бы отрицать, что существуют предпосылки возрождения империи, глупо было бы отрицать, что их мало — ведь духовное наследие, передающееся из поколения в поколение, поистине велико. Но основная мысль этого эссе заключается в том, что вся нынешняя деятельность государства направлена на отход от имперской модели с элиминированием имперских базисов. Попытки создать мощное сверхнациональное государство на основе всеобщего блага, ответственности перед народом, терпимости друг к другу этносов, входящих в состав государства, приведет, скорее, к созданию авторитарного общества по модели Советского Союза, объективно империей не являвшегося. Возрождение империи в полном смысле этого слова в России потенциально возможно, но к этому придется приложить громадные усилия по коренному реформированию всех общественных институтов. Пока таких тенденций в современной России не намечается, и перспективы имперского проекта в ней представляются мне весьма смутными.