Операция в Ираке: причины, последствия, политика США и отношения с Россией

По всей вероятности, операция «Шок и трепет», проведенная американцами в 2003 году в Ираке, войдет в историю. Войдет хотя бы потому, что в результате этой операции был свергнут один из самых жестоких режимов современности — режим Саддама Хусейна. Кроме того, есть основания полагать, что после американского вторжения в Ирак Ближний Восток перестанет быть таким, каким он был последние 15 лет.

Практически каждый день в новостных сводках можно услышать о событиях, происходящих в Ираке. В этой стране, несмотря на присутствие там американских войск, постоянно происходят теракты, ежедневно там погибает около 100 человек, большинство из которых — мирные жители.

Со времени вторжения США и их союзников в Ирак прошло уже четыре года, но мира в этой стране до сих пор нет. Не нашлось в Ираке и оружия массового поражения, наличие которого явилось формальной причиной для начала иракской операции.

В связи с этим встают резонные вопросы. Для чего было американцам вторгаться в Ирак, если пресловутого оружия массового поражения там не было? Каковы истинные причины, лежащие в основе действий администрации Буша?

Не менее важным представляется и вопрос о том, что ждет Ирак в будущем, удастся ли там наладить мирные процессы, останется ли это государство единым и в дальнейшем, несмотря на этнические и конфессиональные различия местного населения? Ясно, что ситуация в Ираке, расположенном в самом сердце Большого Ближнего Востока, оказывает и будет оказывать большое влияние на обстановку во всём регионе.

И, наконец, необходимо поразмыслить над тем, верную ли позицию занимала и занимает Россия в иракском вопросе. Как процессы, происходящие в Ираке, влияют на нашу страну? Можно ли рассматривать иракский конфликт лишь как локальный, в том смысле, что он не являлся частью более сложной, многоходовой и запутанной геополитической игры, проводимой США?

Однозначные и безусловно верные ответы на эти вопросы дать практически невозможно — это под силу только самой истории, но попытаться все же стоит.

Предпосылки иракской операции

Предпосылки для вторжения в Ирак в 2003 году начали складываться со времени первого вторжения американцев в Ирак, более известном как операция под названием «Буря в пустыне». Необходимо отметить, что до 1990-х гг. отношения Ирака и США были достаточно позитивными, ведь после победы исламской революции в Иране в 1979 году американцы рассматривали суннитский режим С.Хусейна как противовес шиитскому Тегерану. Есть даже документальные хроники, зафиксировавшие давнее дружеское рукопожатие С.Хусейна и Д.Рамсфельда, министра обороны США (совсем недавно покинувшего свой пост), при котором и было проведено вторжение в Ирак и свержение режима Хусейна. Таким образом, когда-то США не смущали преступления саддамовского режима.

Однако времена меняются. В 1991 году С.Хусейн нападает на Кувейт, результатом чего стали «Буря в пустыне» и крупное поражение режима С.Хусейна. С этих пор Ирак из фаворита американской внешней политики превратился в «государство-изгой». Тому было несколько оснований. С одной стороны, ярко выраженный экстремистский компонент в политике Ирана после смерти аятоллы Хомейни стал сходить на нет, и Ирак уже не представлял такой значимости в качестве противовеса Тегерану. С другой, стороны, в самих США после серии терактов в мусульманских странах, направленных против американских граждан, стала расти неприязнь к исламу, и тем более к Саддаму Хусейну — безжалостному диктатору, напавшему на крохотный беззащитный Кувейт с его нефтяными богатствами.

Необходимо также отметить, что начало 1990-х годов — это время распада социалистической системы, конец биполярного мира. США, победившие в конечном итоге в «холодной войне», вдруг оказываются единственной сверхдержавой, чья экономическая и военная мощь превосходит мощь любой другой страны. Это естественно создает предпосылки для становления США в роли «мирового жандарма». Очевидно, что США много раз подумали бы, вторгаться ли им в Ирак в 1991 году, если бы это происходило в разгар «холодной войны», скажем в начале 1960-х гг. Но в 1991 году США оказались доминирующей силой во всем мире и уже тогда могли бы сокрушить режим С.Хусейна, но не стали этого делать, решив, что ослабленный как экономически, так и политически режим сам по себе придет в скором времени в упадок. Этого, однако, не произошло, и с тех пор багдадский диктатор стал больным местом Вашингтона, так как был одним из немногих, кто нарушал идиллию американской гегемонии.

Крах биполярного мира в какой-то мере предопределил и рост исламского экстремизма, который, в конечном итоге, вылился в теракты 11 сентября 2001 года в США. Рост неприязни к Западу в исламском мире начался после создания государства Израиль после второй мировой войны, ещё более эта неприязнь усилилась в 1970-х гг., после арабо-израильских войн и поражения Египта и Сирии. Однако весь период между окончанием второй мировой войны и 1991 годом был пронизан напряжением «холодной войны», которое сказывалось и на Ближнем Востоке. Все процессы в этом регионе (как и в любом другом) были подчинены противостоянию двух сверхдержав, США и СССР. Однако после окончания «холодной войны» на Ближнем Востоке образовался своеобразный вакуум, связанный с тем, что в арабском мире разочаровались как в западной демократической модели, так и в марксизме. И этот вакуум стал заполняться (и по сей день заполняется) религиозной идеологией — исламской, утверждающей, что путь к благополучию арабского мира лежит в самом исламе, в возвращении к его истокам. Эта идеология, помноженная на низкий уровень жизни населения, а также неприятие западной культуры как развращающей истинные ценности ислама, привела к росту экстремистских настроений в арабских странах и появлению движений, обвинявших Запад, и США в частности, во всех бедах мусульманского мира.

Несмотря на предпосылки для американского вторжения в Ирак и свержения режима С.Хусейна, в период правления президента-демократа Б.Клинтона США не прибегли к силовому решению иракской проблемы. Все изменилось с приходом к власти республиканца Дж.Буша-мл. и после печально известных событий 11 сентября 2001 года.

В этой связи следует сказать, что Демократическая партия в США вообще более склонна расширять социальные расходы государства и сокращать военные. Это так, потому что большая часть электората демократов — это безработные, студенты, малоимущие семьи. В годы правления Клинтона военные расходы, в том числе в связи с окончанием «холодной войны», были сокращены, и это стало одной из причин того, что последние три года президентства Клинтона бюджет сводился с профицитом, что, несомненно, было крупным успехом для США и в экономическом, и в социальном плане.

Что касается республиканцев, то их электорат — это во многом военнослужащие и военные пенсионеры, поэтому в годы правления республиканцев расходы на оборону неизменно увеличиваются. Таким образом, приход к власти республиканца Дж.Буша-мл. и его администрации, состоящей преимущественно из «ястребов» и представляющих интересы крупных корпораций ВПК и нефтяных компаний, означал, что США безусловно не оставят без ответа теракты 11 сентября.

Трагедия 11 сентября и последующая борьба с международным терроризмом определили всю внешнюю политику США последних лет. Однако, помимо этого мощного катализатора, сама американская нация осознала, что является доминирующей в современном мире. Она оказалась готова нести «ценности западной демократии» всему остальному миру, даже «огнем и мечом» (и одной из стран «образцовой» демократии как раз должен был стать Ирак). В то же время, удачная иракская операция должна была подтвердить претензии США на мировую гегемонию. Росту таких настроений не только в политической элите, но и в рядах обычных граждан, способствовало, в том числе, наличие в США политически влиятельной и весьма значительной по численности общины евангелистов фундаменталистского толка, проповедующей миф о чуть ли не богоизбранности и мессианском назначении США¹.

После терактов 11 сентября США ринулись на борьбу с исламским экстремизмом. Первой их мишенью стал Афганистан, затем Ирак. Очевидно, что Афганистан действительно был базой террористов, в том числе и «Аль-Каиды». Однако результаты афганской операции США весьма противоречивы. С одной стороны, США сохраняют видимость контроля над страной (хотя, по признаниям самих американских солдат, они передвигаются даже по Кабулу исключительно в БМП). Кроме того, в Афганистане нет гражданской войны, подобной той, что идёт сейчас в Ираке. Но если подойти к афганской операции с точки зрения изначальной цели — ликвидации террористической сети, то успех кампании представляется сомнительным: в Афганистане была уничтожена лишь малая часть всемирной террористической сети. «Аль-Каида» по-прежнему существует, ее лидер — Усама Бен Ладен жив, а после окончания афганской операции был совершён еще не один теракт, унесший жизни ни в чем не повинных людей. Более того, операция в Афганистане имела одно очень неприятное последствие — резкое увеличение объемов разведения опиумного мака — основы для производства героина. Хотя следует сказать, что и до этого Афганистан был одним из мировых центров по производству наркотиков — экономическая ситуация в стране такова, что афганским крестьянам выгоднее выращивать мак, чем пшеницу. Тем не менее, программа по борьбе c производством наркотиков, проводившаяся правительством талибов (чей режим был свергнут войсками НАТО под предводительством американцев) в последние годы своего правления имела значительный успех: в 2001 году производство опиумного мака в Афганистане по сравнению с 2000 годом снизилось на 94%! Теперь же ситуация кардинально изменилась: по предварительным оценкам, годовое производство опиума в 2006 году выросло по сравнению с 2001 годом в 33 раза! При этом розничная стоимость героина, произведенного из афганского опиума в 2006 году, по оценкам ООН составляет 125-195 млрд. долларов США, Но, по оценкам той же ООН, из указанной суммы в Афганистан поступит лишь порядка 2,7 млрд. долларов². В связи с этим возникает законный вопрос: кто получает остальную часть этой суммы, и почему США закрывают глаза на цветущий наркобизнес в Афганистане, который ежегодно уносит многие жизни, в том числе и в России?

Что касается операции в Ираке 2003 г., то она не получила безоговорочной поддержки мирового сообщества, как афганская: ООН и три державы — Россия, Франция и Германия — были против силового решения иракской проблемы. Как уже упоминалось, оружие массового поражения так и не было найдено в Ираке ни до, ни после операции. Резонно спросить: неужели С.Хусейн настолько мешал американцам, неужели он действительно после поражения 1991 года мог представлять реальную угрозу хотя бы в регионе Ближнего Востока, не говоря уже о США? Неужели на то, чтобы устранить «багдадского диктатора», США готовы потратить миллиарды долларов? Ведь затраты на иракскую операцию, призванную принести свободу и демократию в эту страну, несоизмеримо больше, чем спонсирование какой-нибудь «цветной революции» в Средней Азии с аналогичными целями. Нация, добившаяся столь огромных успехов в экономическом развитии, просто не может так неразумно транжирить свои богатства.

Роль нефти

Как правило, любое историческое событие имеет определенную экономическую подоплеку. Ярким примером этого могут служить Крестовые походы. В любом учебнике по истории можно прочитать, что целью этих походов было освобождение Святой Земли от мусульман, обеспечение доступа паломников к Гробу Господню и другим христианским святыням. В действительности же, целью Крестовых походов являлось установление контроля над торговыми маршрутами из Азии в Европу, принадлежавшими в то время арабам, которые и вели невероятно выгодный товарообмен (прежде всего пряностями). Война с террором, и иракская операция в частности, которую сейчас ведут США, очень напоминает новый Крестовый поход. Возможно, именно поэтому США выгодно подогревать и так имеющие место антимусульманские настроения на Западе, ведь это служит идеологическим оправданием ведения войны (хотя подобная политика имеет и свои негативные последствия: увеличивается неприязнь и к самим США в мусульманском мире, что ведет, в том числе, и к росту террористической активности).

Однако, что в начале XXI века может иметь такую же ценность, как пряности в Средневековье? Что является основой любой современной экономики? Ответ очевиден: энергетические ресурсы, а конкретно — нефть и природный газ. Стратегический контроль над месторождениями этих ресурсов дает очень выгодную «козырную карту» при решении практически любых вопросов в условиях глобализации (помимо, конечно, обеспечения стабильности поставок).

По имеющимся оценкам в мусульманских странах сосредоточено от 66 до 76% всех мировых запасов нефти, а в странах Запада — только от 4 до 16,5%. Такой разброс в цифрах возникает из-за различий в оценках нефтяных запасов Канады. На ее территории имеются значительные объемы нефтеносных песков, однако их разработка и добыча нефти сопряжены как с большими технологическими трудностями, так с высокими издержками³. Логично предположить, что единственная оставшаяся в мире сверхдержава будет стремиться контролировать основные источники стратегических энергоресурсов с тем, чтобы обеспечивать их стабильную поставку на Запад. Но при этом правомерно задать вопрос: почему же США начали проводить столь активную внешнюю политику контроля над энергоресурсами именно теперь?

С одной стороны, США — единственная сверхдержава, и это обстоятельство в определенной степени развязывает американцам руки в проведении практически любой внешней политики, без оглядки на другие страны и международные организации (как это было в случае с Ираком). С другой стороны, если посмотреть на проблему исторически, то можно сказать, что США не завоевывают контроль над Ближним Востоком, где сосредоточено большинство запасов нефти и газа всего мусульманского мира, а лишь возвращают себе этот контроль. Ведь со времени начала промышленного использования нефти (т.е. с середины XIX века) и примерно до середины XX века весь нефтяной рынок контролировался США или Великобританией. Сначала вся добыча и переработка нефти были сосредоточены в США. Затем, после открытия месторождений на Ближнем Востоке, Великобритания попросту выкачивала нефть из своих колоний, потом, начиная с 1930-х гг., рынок ближневосточной нефти стал контролироваться небезызвестным картелем «Семь сестер» (7 наиболее влиятельных мировых нефтяных компаний, 5 из которых были американскими).

По мере ослабления и распада колониальной системы ситуация стала меняться: в 1960 году была создана ОПЕК. В последующее десятилетие нефтяная промышленность стран, входивших в ОПЕК (а это, в основном, как раз богатые нефтью ближневосточные страны), была национализирована, что означало конец эпохи «Семи сестер». А в 1973 году мир столкнулся с крупнейшим в истории нефтяным кризисом: цены на «черное золото» в результате введения арабскими странами эмбарго в отношении стран, поддерживавших Израиль в войне с Египтом и Сирией, подскочили в разы.

Итак, к 1970-м гг. США утратили контроль над Ближним Востоком. Сложно сказать, почему это произошло. Скорее всего, здесь сыграл свою роль целый комплекс причин, среди которых и противостояние с Советским Союзом, и отвлечение значительных ресурсов США на войну во Вьетнаме. Конечно, большинство стран, например, Саудовская Аравия, остались в сфере американского влияния и поддерживали политику США, хотя и держали торговлю нефтью в своих руках. Но в 1979 году произошла исламская революция в Иране, что сделала эту страну одним из главных врагов США, а с 1991 года и Ирак стал противником Америки.

Очевидно, что в начале XXI века США стремятся восстановить тотальный контроль над Ближним Востоком и его нефтью. С точки зрения национальных интересов США подобные действия американцев представляются логичными еще и потому, что становится ясно: по крайней мере, до середины XXI века нефть, наряду с природным газом, останется основным энергоресурсом Земли.

Альтернативные источники энергии всё еще недостаточно развиты и довольно дороги, расчеты на массовое использование атомной энергии также не оправдались. С другой стороны, несостоятельными оказались и прогнозы скептиков о том, что к началу XXI века нефть на Земле закончится. До конца нынешнего столетия человечество, скорее всего, будет обеспечено нефтью, более того, многие страны-экспортеры склонны занижать объемы своих разведанных запасов, чтобы не оказывать понижающего воздействия на нефтяные цены.

При этом растет и потребление нефти. Несмотря на развитие энергосберегающих технологий после «нефтяных шоков» 1970-х гг. и снижения темпов потребления первичных энергоресурсов (ПЭР), среди которых главные, конечно, нефть и газ, ожидается, что в тех же США ежегодный рост потребления ПЭР в 2001-2010 гг. составит 1,3%, а в 2011-2020 гг. — 1%. Таким образом, ежегодное потребление ПЭР в США с 2000 по 2020 гг. вырастет на 28,5% (в том числе нефти — на 21,5%, природного газа — на 64%) , причем на долю нефти и газа будет приходиться 66% ежегодного потребления ПЭР⁴. То есть даже в США (не говоря уже о развивающихся странах) потребление нефти будет возрастать, хотя и меньшими темпами, чем рост ВВП. Следует отметить, что в США ежегодно наблюдается падающая добыча: c 1995 по 2005 гг. она сократилась почти на 19%. Зависимость США от зарубежных поставок налицо: в 2006 году импорт нефти составил 70,5% от потребления⁵. Эта зависимость будет скорее всего расти, поэтому вопрос о стабильности поставок (не только для самих США, но и для их западноевропейских союзников и Японии) по-прежнему остается одним из ключевых. В связи с этим в США раздаются призывы сокращать потребление нефти внутри страны, расконсервировать часть месторождений на Аляске и в национальных заповедниках, а также диверсифицировать источники поставок энергоресурсов, в том числе, — за счет поставок из России.

Вместе с тем очевидно, что Ближний Восток останется одним из ключевых поставщиков нефти для США, так как концентрация мировых запасов «черного золота» в этом регионе составляет почти 62%. Конечно, сегодня Ближний Восток дает лишь 17,5% американского нефтяного импорта, и при желании США могут увеличить импорт из Канады, Латинской Америки (в основном из Венесуэлы и Мексики) и Западной Африки⁶, чтобы ликвидировать перебои с ближневосточными поставками. Однако, для США очень важно установить надежный контроль над Ближним Востоком, тем более, что бурно развивающиеся экономики Индии и Китая в силу растущего спроса на нефть также заинтересованы в установлении контроля над нефтяными месторождениями.

Итак, американская операция в Ираке обусловлена стремлением установить контроль над местной нефтью (9,6% мировых запасов, третье место на Ближнем Востоке после Саудовской Аравии и Ирана)⁷. С другой стороны, военная кампания США якобы призвана принести в Ирак демократию и рыночную экономику. А что такое рыночная экономика по-американски для ближневосточных государств?

В качестве ответа уместно привести слова вице-президента США Д.Чейни, произнесенные им еще в 1999 году: «По некоторым оценкам, в последующие годы мировой спрос на нефть будет ежегодно увеличиваться в среднем на 2%, тогда как естественное сокращение добычи из существующих запасов будет составлять, по крайней мере, 3%. Это значит, что к 2010 году нам будет не хватать дополнительно 50 млн. баррелей в день. Так откуда же возьмется нефть? Правительства и национальные нефтяные компании, очевидно, контролируют около 90% запасов. Нефть, по существу, остается делом правительств. В то время как во многих регионах мира имеются большие нефтяные возможности, Ближний Восток с его двумя третями мировых запасов и самой низкой ценой — по-прежнему то место, где, в конечном счете, находится приз. Даже если компании сильно озабочены доступом к этим ресурсам, прогресс остается у них небольшим»⁸. Итак, США озабочены тем, что «нефть остается делом правительств». Следуя логике США, необходимо передать разработку, производство и продажу нефти в руки частных компаний. Очевидно, что этими компаниями должны стать англо-американские нефтяные гиганты: Shell, BP, Halliburton, Exxon, ChevronTexaco. Для этого объявляется война, свергается неугодный режим под лозунгами борьбы с терроризмом и исламским экстремизмом. Таким образом, США выгодно, чтобы ислам выставляли в максимально невыгодном свете, ибо это служит идеологическим обоснованием военных кампаний в Ираке и Афганистане. После смены правительства и установления западных демократических ценностей эти страны должны благополучно зажить в условиях рыночной экономики, что на деле означает господство крупных западных ТНК.

Амбиции Вашингтона подкрепляются и концентрацией военных сил США на Ближнем Востоке: помимо 140 тыс. американских солдат, находящихся в Ираке, США располагают сетью военных и военно-воздушных баз на территории Кувейта, Бахрейна, Катара, Омана, Джибути и Саудовской Аравии. Не стоит забывать об американских войсках в Афганистане и о военно-воздушных базах в Турции и Киргизии. Мощную силу представляет также базирующийся в Персидском заливе 5-й американский флот во главе с авианосцем «Дуайт Эйзенхауэр». Более того, совсем недавно стало известно, что по распоряжению президента Буша в ближайшее время в Залив прибудет авианосец «Джон Стеннис» с более чем 6,5 тыс. моряков и морских пехотинцев⁹.

27 февраля 2007 года Кабинет министров Ирака принял закон, по которому иракским провинциям будет дана большая самостоятельность в распределении контрактов на добычу нефти между частными компаниями, причем месторождения будут отдаваться в эксклюзивное пользование на 35 лет¹⁰. Это отчасти похоже на соглашения о разделе продукции, которые Россия заключила по проектам  «Сахалин-1» и «Сахалин-2»). Будет объявлен тендер среди добывающих компаний, и нет никакого сомнения в том, кто выиграет этот тендер. Это и называется демократией по-американски и рыночной экономикой для Ирака.

Будущее Ирака

Основным вопросом для Ирака является вопрос о стабильности. Заинтересованы ли США в этой стабильности? С одной стороны, они, возможно, были бы рады использовать известный принцип «разделяй и властвуй», то есть разделить Ирак на несколько конфликтующих друг с другом независимых, фактически марионеточных государств, каждое из которых будет зависимо от США. Довод о том, что США нужна стабильность в Ираке во что бы то ни стало, так как это позволит восстановить довоенный уровень добычи и удержать нефтяные цены, не выглядит бесспорным: даже в условиях нестабильности в 2005 году добыча в Ираке составила почти 90% от уровня 2002 года¹¹. Кроме того, уже сейчас рынок нефти «оправился» от воздействия иракской операции на цены, которые уже не получают так называемой «военной премии». Весьма существенным является вопрос о том, как мог бы быть разделен Ирак. Произойти это может только по конфессиально-этническому признаку, значит, вместо одного Ирака возникнут три независимых государства (или конфедерация): Свободный Курдистан на севере, Шиитский Ирак на юге и Суннитский Ирак в центре, Багдад же станет свободным городом. Однако в этой ситуации сунниты останутся отрезанными от главных месторождений нефти, что приведёт к обострению конфликтов с шиитами и курдами. Но, как уже упоминалось, в Ираке идет гражданская война между суннитами, которые составляли элиту общества при С.Хусейне, и шиитами, которые пришли к власти сейчас. Разделение Ирака, которое лишит суннитов доступа к нефти, еще более обострит противостояние. В связи с этим нужно отметить, что разделение Ирака, если оно и было в планах американцев, по крайней мере в среднесрочной перспективе, представляется неправдоподобным. Ведь помимо всего прочего, американцам рано или поздно надо будет уходить из Ирака, но уйти они смогут, только ощутив, что принесли иракскому народу свободу и демократию, искоренили там исламский терроризм, иначе иракская кампания грозит стать вторым Вьетнамом. Таким образом, США все же, скорее, заинтересованы в относительной стабильности Ирака, при собственном иракском правительстве, боеспособной армии и полиции, которые будут в состоянии самостоятельно противостоять экстремистам (хотя не стоит забывать и о мощном военном лобби в США, которому, несомненно, выгодно затягивание иракской кампании с увеличением военных расходов). О намерении США добиться стабильности в Ираке говорит и вышеупомянутый закон о нефти: доходы от экспорта «чёрного золота» будут распределяться пропорционально населению каждой провинции, независимо от запасов на территории этой провинции — это должно помочь в разрешении противоречий между суннитами, шиитами и курдами, ведь, по большому счету, порядок в Ираке могут навести только сами иракцы (подобно тому, как в Чечне — чеченцы).

Наряду с этим очевидно, что в ближайшие годы американцы ощутят уменьшение своего влияния на Ближнем Востоке, причем влияния, скорее, не экономического и военного, а политического, т.е. столкнутся с потерей авторитета. В начале 1990-х гг. США были фактически полными хозяевами Ближнего Востока, однако оказались неспособными решить палестино-израильский конфликт; они проводили чересчур агрессивную политику по установлению тотального контроля. Это вылилось в конечном итоге в иракскую операцию, которая должна была лишний раз подтвердить глобальное превосходство США, но по сути стала концом короткой «американской» эпохи на Ближнем Востоке, показала неспособность США быть мировым лидером.

Действия американцев в Ираке, несомненно, вызвали рост антиамериканизма в арабском мире и усилению экстремистских течений. Более того, операция «Шок и трепет» породила опасения у других государств (например, у Ирана) о том, что американцы могут точно так же осуществить силовое вмешательство в дела их страны. Это, вероятно, будет способствовать установлению более радикальных режимов в некоторых странах региона. Иран уже проводит резко антиамериканскую политику, демонстрируя «ядерные» амбиции и претендуя на господство в ближневосточном регионе. Кроме того, большую потенциальную опасность таит в себе Саудовская Аравия, ведь не случайно большинство террористов-смертников, осуществивших теракты 11 сентября, были выходцами из этой страны. В Саудовской Аравии очень сильны экстремистские, джихадистские настроения, однако до сих пор правящей династии, которая не скупится на расходование «нефтедолларов», удавалось сдерживать радикалов. Страшно даже подумать, что может произойти в случае переворота в Саудовской Аравии с ценами нефть, резкое повышение которых может повлечь за собой полномасштабный мировой экономический кризис. Ведь Саудовская Аравия — первая скрипка ОПЕК, крупнейший производитель нефти в мире (2005 год — 526,7 млн.т нефти, 13,5% мирового производства, причем на экспорт идёт 83,5% внутреннего производства¹²), истинная энергетическая сверхдержава, настоящий нефтяной price-maker. Поэтому противостояние экстремизму на всех уровнях и во всех проявлениях останется одной из главных задач США.

Судя по уровню террористической активности в Ираке, одной из целей террористов, в частности, «Аль-Каиды», имеющей тесные связи с суннитскими боевиками, заключается в срыве любых планов США по созданию в Ираке относительно стабильного государства с применением англосаксонских демократических ценностей. Ведь в случае успеха американцев окажется, что США были правы, начиная интервенцию в Ирак, они действительно помогли иракскому народу, освободив его от саддамовского режима и дав взамен идеалы западной демократии. Окажется, что ненавидимая всеми Америка, в сущности, принесла благо Ираку. Такого международный терроризм просто не может допустить. Кроме того, стоит сказать и о связях Ирана с международным терроризмом, которому объективно выгодно, чтобы американцы как можно глубже увязли в Ираке, направляя туда большое количество, как военных, так и финансовых ресурсов. Террористическая активность в Ираке, в том числе подрыв нефтепроводов, выгодна и другим крупным экспортерам нефти (той же Саудовской Аравии), ведь полностью восстановившийся, стабильный Ирак несомненно захочет повысить свои нефтяные доходы, потребовав увеличения своей квоты в ОПЕК.

В свете этого можно предположить, что в ближайшем будущем ситуация в Ираке останется по-прежнему напряженной и нестабильной. Многое зависит от решений, которые будут исходить из Белого Дома, и успехов по претворению их в жизнь.

Позиция России и политика США

Рассуждая о будущем Ирака, следует поразмыслить над тем, какую роль Россия играла, играет и будет играть в иракском конфликте. Чтобы это понять, нужно выяснить, какими соображениями руководствовалась наша страна, начиная с того периода, когда иракский вопрос еще не вышел за рамки дипломатической фазы. Как известно, Москва долго не могла точно определиться относительно своей позиции по иракскому вопросу, а в итоге вместе с Францией и Германией выступила против силового решения проблемы, что привело к определенному ухудшению климата российско-американских отношений.

Долгие метания России по поводу определения позиции в иракском вопросе понятны, если учесть во многом противоречивые задачи, которые стояли в то время перед Москвой. С одной стороны, нужно было поддержать дружеские, практически союзнические отношения, установившиеся между Москвой и Вашингтоном после 11 сентября, а, с другой, России нужно было минимизировать экономический ущерб от свержения режима С.Хусейна (поскольку было очевидно, что именно американские компании получат все права на добычу нефти после интервенции в Ирак). В то же время, имидж России как традиционного «друга арабов» обязывал дистанцироваться от Вашингтона в случае силового решения иракской проблемы. Однако и полностью отстраниться от этого конфликта Россия не могла, чтобы не утратить своей возросшей роли на международной арене.

С конца 2002 года Москва начинает отдаляться от Багдада. Причин было несколько. В декабре 2002 г. С.Хусейн разорвал контракт с «Лукойлом» на проведение работ на нефтяном месторождении Западная Курна-2 на сумму более 4 млрд. долларов¹³. Это было спровоцировано тем, что «Лукойл» пытался вести переговоры с Вашингтоном относительно предоставления компании определенных гарантий после ожидавшегося свержения американцами «саддамовского» режима. Более того, стало очевидно, что режим С.Хусейна не вернет долги России, оставшиеся еще от бывшего СССР. В довершение к этому Хусейн стал отказываться от сотрудничества с МАГАТЭ, усиливая антиамериканскую риторику. Стало очевидно, в том числе и для России, что военная операция в Ираке неизбежна. В пользу этого говорила и возрастающая концентрация войск США и их союзников в зоне Персидского залива. Поэтому в Москве стали думать об обеспечении своих экономических интересов в Ираке уже после свержения режима С.Хусейна. Велись интенсивные переговоры с США по поводу сохранения экономических позиций России в Ираке, какой-либо компенсации со стороны США или некоего экономического размена, например поставок российской нефти в американский стратегический резерв. Однако Москва сочла гарантии Вашингтона недостаточными, более того, находящаяся на Западе «антисаддамовская» оппозиция, которая, очевидно, должна была придти к власти в Ираке после американского вторжения, была настроена явно антироссийски, так как считала, что Москва поддерживала режим Хусейна ещё в советские времена и снабжала его оружием. Все это привело к тому, что в итоге Россия примкнула к лагерю противников военной операции в Ираке.

Что касается сегодняшней ситуации, то российский бизнес по-прежнему заинтересован в Ираке. Российские компании долгое время работали в Ираке и знают специфику этой страны. Не случайно сейчас «Лукойл» обучает (бесплатно) иракских специалистов: надежды вернуться в Ирак у наших компаний, причем не только нефтяных, есть. Однако для этого необходимо установление мира и стабильности в Ираке: руководство российских компаний совсем не привлекает мысль о том, что на российских объектах в этой стране будут совершаться теракты, а российских граждан будут похищать и убивать. Однако нужно признать, что в настоящее время и российский бизнес, и наша страна в целом имеют очень ограниченное влияние на ситуацию в Ираке.

Как бы то ни было, но именно иракская проблема привела к началу ухудшения российско-американских отношений (и, в конечном итоге, к недавней речи В.Путина в Мюнхене). После
11 сентября 2001 г. дружба между Москвой и Вашингтоном длилась всего два года. Однако далеко не иракская проблема стала главным фактором охлаждения отношений. Дело в том, что в последние годы Россия, оправляясь от кризисов 1990-х гг., стала проводить все более самостоятельную политику и хочет вернуться в элиту мировых держав. И действительно, по многим ключевым вопросам позиции Москвы и Вашингтона не совпадают: стоит отметить хотя бы иранский вопрос.

Россия стала осуществлять и все более агрессивную, если можно так выразиться, «энергетическую политику». Это и действия в отношении республик бывшего СССР, и попытки России выйти на новые рынки сбыта своих энергоресурсов: стоит вспомнить прошлогодний визит В.Путина в Алжир и недавние попытки «Газпрома» начать переговоры о поставках газа в Израиль через трубопровод «Голубой поток». Уже к 2010 году Израиль начнет испытывать дефицит газа, поэтому, в случае удачного заключения контрактов, Россия как поставщик газа получит рычаг воздействия на одного из главных союзников США. Более того, совсем недавно было достигнуто соглашение о строительстве трубопровода «Бургас-Александруполис», который лишит трубопровод «Баку-Джейхан» (подконтрольный США) монополии на поставку энергоресурсов в страны Средиземного моря. Ко этому стоит добавить, что все тот же «Газпром» в прошедшем году полностью выкупил доли иностранных участников в проектах «Сахалин-1» и «Сахалин-2».

Подобные действия России не могут не вызывать раздражения у США. Вашингтон рад видеть в лице России союзника, но союзника послушного и управляемого, подобного Израилю или Великобритании. Не стоит забывать также, что Россия располагает огромными ресурсами нефти и особенно газа (по состоянию на 2006 год Россия располагает почти 27% запасов этого сырья — 1-е место в мире¹⁴). Таким образом, стратегия США по глобальному контролю над важнейшими энергоресурсами автоматически предполагает установления контроля над Россией, особенно с учетом того, что в структуре потребления ПЭР в США в будущем будет повышаться роль именно природного газа.

Наряду с этим США обеспокоены и действиями Китая. Это потенциальная сверхдержава, и она, как и США, заинтересована в непосредственном контроле над месторождениями важнейших энергоресурсов (с 2000 по 2020 гг. ежегодное потребление нефти в Китае увеличится в 2,3 раза, газа — почти в 6,4 раза¹⁵). При этом уже сегодня Китай является крупным импортером нефти, и с трудом самостоятельно покрывает свои потребности по газу. Намерения Китая подтверждаются его последними шагами, например, интенсификацией взаимодействия в рамках Шанхайской Организации Сотрудничества (ШОС) с Россией, куда в 2006 году в качестве наблюдателя был также приглашен и Иран. Стоит отметить и действия Китая на африканском континенте. Дело в том, что в настоящее время нефтяной рынок стоит на пороге нового масштабного инвестиционного цикла: старые месторождения, например, в Индонезии, в Северном море истощаются, необходима разработка новых. Одним из наиболее перспективных регионов в этом плане может стать Африка. Учитывая это, Китай проводит очень гибкую политику в отношении африканских стран, богатых нефтью: Анголы, Судана, Чада. Китай предоставляет им займы в обмен на право китайских компаний осуществлять нефтедобычу, причём часть выручки от продажи нефти должна пойти на развитие инфраструктуры этих стран-экспортеров. Китай ведет переговоры (причем небезуспешные) даже с Нигерией, которая традиционно находилась в сфере американского влияния. Возможно, именно поэтому США недавно создали специальное Африканское командование. Американцы осознают возрастающую важность «Черного континента» не только ввиду богатых нефтяных запасов этого региона, но и значительного роста населения, в том числе мусульманского (а значит, здесь также могут находиться потенциальные очаги международного терроризма). Уже сейчас в Африке проживает больше людей, чем в Европе — изменяется демографический баланс между континентами.

К этому следует добавить, что китайские интересы представлены и в Латинской Америке — в частности, Венесуэла поставляет в КНР (и Индию) оримульсьон (топливо на основе тяжелой нефти, близкое по составу к топливному мазуту).

Политика Китая и Россия в корне подрывает стратегию США по глобальному контролю над энергоресурсами. В этой связи недавнее заявление министра обороны США Р.Гейтса («Нам необходим весь спектр военных средств…, поскольку мы не знаем, что произойдёт в таких местах, как Россия, Китай…»¹⁶) можно расценить как болезненную реакцию на то, что однополярного мира под руководством США не получилось, в том числе и в энергетической сфере.

В то же время, недружественная с точки зрения США политика Китая и России служит, наряду с борьбой с терроризмом, оправданием для наращивания военных расходов США. В 2008 году базовый военный бюджет (если он будет утверждён Конгрессом) составит 481,4 млрд. долларов (рост на 62% по сравнению с 2001 годом). В числе прочего планируется увеличить количество военнослужащих в армейских частях — с 482 до 547 тыс. чел., в морской пехоте — со 175 до 202 тыс. чел. (на это потребуется 5,3 млрд. долларов в 2007 г. и 1,6 млрд. долларов в 2008 г.), а также выделить
8,9 млрд. долларов на разработку новых систем ПРО на территории США, 310 млн. долларов на системы ПРО в Европе, 14,2 млрд. долларов на строительство нового авианосца и других кораблей. К этому следует добавить 141,7 млрд. долларов на борьбу с терроризмом (в основном, на военные операции в Афганистане и Ираке). Таким образом, расходы на войну с терроризмом к концу 2008 г. (с учетом дополнительных ассигнований на 2007 год в размере 93,4 млрд. долларов) составят почти 662 млрд. долларов¹⁷.

Столь резкое увеличение военных расходов в США на фоне огромного бюджетного дефицита и госдолга может показаться неразумным. Однако, в 2004-2006 гг. американская экономика росла темпами соответственно 3,9, 3,2 и 3,4% в год, что является лучшим показателем среди стран Большой семерки за этот период¹⁸. В условиях экономического роста налоговые поступления увеличились, что позволило в 2006 году снизить бюджетный дефицит до 1,9% ВВП, т.е. почти в два раза по сравнению с 2004 г. (хотя этого планировалось добиться только к 2009 году)¹⁹. По−видимому, в подобных условиях США смогут безболезненно увеличивать военные расходы, и дальше отправляя в Ирак (или еще куда-либо) буквально тонны денег. Другой вопрос, зачем, используя лозунги борьбы с терроризмом и преувеличивая угрозы, исходящие от России и Китая, раздувать и без того раздутый американский военный бюджет? Ведь такие действия только ухудшают отношения с другими странами и ведут к увеличению напряженности во всем мире.

Заключение

Подводя итог американской операции в Ираке и американской политике по установлению глобального контроля над энергоресурсами вообще, следует констатировать, что мир входит в новую эпоху своего развития. После краха СССР однополярная модель не сложилась, и уже очень скоро мир увидит новые сверхдержавы в лице Китая и Индии. Учитывая главную задачу экономики — удовлетворение максимального числа потребностей при ограниченных ресурсах, можно сказать, что в современном, глобализирующемся мире потребностей становится все больше, а ресурсы, которые являются стратегическими в силу того, что составляют основу любой экономики, являются исчерпаемыми и невозобновляемыми. По всей вероятности, к контролю над этими ресурсами будут стремиться все наиболее мощные мировые державы. Ближний Восток (включая Ирак) со своими огромными сырьевыми богатствами будет продолжать играть ключевую роль в мировой энергетической политике.

Что касается непосредственно судьбы Ирака, то ситуация там в ближайшее время вряд ли нормализуется. С одной стороны, в результате американской военной операции был свергнут один из самых жестоких режимов современности, уничтоживший тысячи невинных людей. Однако с другой стороны, своими действиями американцы, так сказать, выпустили из бутылки джинна давней вражды между суннитами и шиитами. И теперь США необходимо искать пути для установления мира в Ираке. Вряд ли американские войска уйдут из Ирака до тех пор, пока там не будет хотя бы относительно спокойной ситуации. В то же время операция в Ираке станет, очевидно, одним из крупнейших поражений США, но поражением не военным, а геополитическим: иракская кампания показала всю несостоятельность и искусственность однополярного мира под руководством американской сверхдержавы, и действия таких стран, как Россия, Китай, Иран — лишь лишнее тому подтверждение.

В сложившейся ситуации для России очень важно попытаться вернуть то влияние, которое имел СССР на Ближнем Востоке, поскольку этот регион является стратегическим и для нашей страны. Возможно, справедливо, что тот, кто контролирует Ближний Восток, контролирует весь рынок ключевых энергоресурсов. В то же время Россия сама является мощной «энергетической» державой, поэтому необходимо осознавать, что есть силы, которым невыгодны сегодняшние самостоятельные, жесткие действия России. Этим силам нужна управляемая Россия, и, очевидно, что они готовы на определенные шаги, чтобы этого добиться. Это обстоятельство необходимо учитывать при проведении всей политики, причем не только внешней, но и внутренней.

Литература:

1 Chossudovsky M. The «Demonization» of Muslims and the Battle for Oil (http://www.globalresearch.ca/index.php?context=viewArticle&code=CHO20070104&articleId=4347)

2. Chossudovsky M. Who benefits from the Afghan Opium Trade? (http://www.globalresearch.ca/index.php?context=viewArticle&code=CHO20060921&articleId=3294)

3. Engdahl W.F. The Emerging Russian Giant Plays Its Cards Strategically (http://www.globalresearch.ca/index.php?context=viewArticle&code=WIL20061007&articleId=3408)

4. Engdahl W.F. USA out-flanked in Eurasia Energy Politics? (http://www.globalresearch.ca/index.php?context=viewArticle&code=ENG20060603&articleId=2571)

5. Экономидес М., Олини Р. Цвет нефти. Крупнейший мировой бизнес: история, деньги и политика// Пер. с англ. – М.: ЗАО «Олимп-Бизнес», 2004. – 256 с.: ил.

6. Байков Н., Безмельницына Г. Мировое потребление и производство первичных энергоресурсов// Мировая экономика и международные отношения, 2003, №5, с. 44-52.

7. Володин Д. Перестройка американского военного присутствия за рубежом

(http://www.worldpolitics.redline.ru/Volodin%20-%20perestroika.htm )

8. Коэн А. Снизить зависимость от ближневосточной нефти// «Россия в глобальной политике», №3, май-июнь 2006 (http://www.globalaffairs.ru/numbers/20/5792.html)

9. Мирский Г.И. Американская сверхдержава против исламистского терроризма (с комментариями)// Мировая экономика и международные отношения, 2004, №10, с. 71-89.

10. Рогов С.М. Москва-Вашингтон: уже не враги, ещё не союзники// Парламентская газета, №82 (961), 27 апреля 2002 года (http://www.pnp.ru/archive/09610114.html )

11. Теребов О. США — Ирак: триумф, провал или тупик? // США, Канада. Экономика, политика, культура, 2004, № 12, с. 75-88.

12. Хаас Р. Новый Ближний Восток// «Россия в глобальной политике», №6, ноябрь-декабрь 2006 (http://www.globalaffairs.ru/articles/6590.html)

13. Шумилин А. Проблема Ирака в американо-российских отношениях (2002-2006 гг.)// США, Канада. Экономика, политика, культура, 2006, № 10, с. 35-46.

14. Обстановка в Ираке: перспективы развития (ситуационный анализ 26 апреля 2006 года в МГИМО (У) МИД РФ под руководством академика РАН Е.М.Примакова)// «Россия в глобальной политике», №3, май-июнь 2006 (http://www.globalaffairs.ru/numbers/20/5787.html)